Троя (S-T-I-K-S) [огрызок] - Степан Городничий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тройка лидеров уставилась недоуменно, ожидая немедленной подставы. Остальные сбились в кучу и вытаращились с явным интересов.
— Смотри, Равшан, такая телка. Как на фото в кабине миксера, только настоящая.
Недоумение от возможных неприятностей быстро сменилось лыбами до ушей, — Проходи красавица, не бойся, Карим не обидит, да.
От рабочих веяло любопытством, усталостью и тоской по родине. Бедные строители, им за всю рабскую жизнь ничего не светило, кроме жирных украинских штукатурщиц.
— А что у вас, дядя Карим, невесело? Администрация вот решила вас отметить, за заслуги перед городом. Вы же хорошо строите, не халявите? Потянула майку через голову. Вот ваш приз, как лучшим отделочникам.
— Пересохший голос пробормотал, — Мы кафельщики.
— Какая разница, вон видите, все официально, и съемка ведется, для отчетности.
Глядя на обнаженную девушку челюсти гастарбайтеров поползли вниз. В глазах начало разгораться вожделение.
— Карим, я что умер да? Это гурия?
— Если нужна гурия, то я тоже могу, и гурией и фурией.
Настойчивые прикосновения грубых, мозолистых пальцев не давали отвлечься. Сначала за плечо, погладили по спине, взяли за талию. Кто-то звонко шлепнул по оттопыренным ягодицам. Ощутила липкие пальцы на бедрах, которые одновременно начали хватать со всех сторон, щипать соски, мять и теребить груди. Желтолицый мужик с узкими как щелочки глазами начал шумно нюхать волосы, пуская слюни.
— Ходи сюда, тут удобнее.
Цыган первый догадался, вытащил агрегат, — Мама дорогая, как три квазовских в длину и четыре в толщину. Таким только груши околачивать. Интересно, как там Орел поживает.
Рабочие смелели, начали хватать грудь, живот, бедра хищно и жадно. Карим не утерпел, потянул джинсы вместе с трусиками вниз. Лена переступила через одежду и развела ноги. От жадных, грязных взглядов и прикосновений, к лицу бросилась кровь. Мир и Любовь.
— Не толпимся мальчики, не суетимся, принимаем под раковиной душ и в очередь. Цыган, тебе можно без душа, ты пахнешь вкусно.
К слову, один только Равшан, подвижный чернявый парень, робко заикнулся, — А резины нет? Постоял грустно в сторонке, но, когда Лена начала не просто постанывать, а вопить в голос, прижимая к груди хитрую цыганскую морду, махнул рукой и занял очередь. Ага, у одного значит зачатки разума есть.
Сержант в окошке кряхтел, поворачивал камеру, щелкал вторым телефоном. По раскрасневшейся морде и бисеринкам пота на лице было понятно, присоединиться очень не против, но служебное положение обязывает.
Нормальное такое кино вышло. Вполне в стиле американского хоме. Если бы еще рюкзачок остался, приборы бы показала и освещение хромает малость. Главное было не сводить взгляд с объектива, улыбку давить во все тридцать два и периодически растягивать на камеру дырки, демонстрируя внутренности. Таджики сделали два круга, залив девушку липкой, пахучей спермой, отвалились по своим местам, переводя дух.
— Да, все заснял, переслать не могу, связи до сих пор нет.
— Да ничего, вроде, только видно постановочное, натурально, с кровью и побоями, не получилось.
— А чем виноват, таджики не агрессивные какие-то и баба явно профи.
— Ладно, хороша, говоришь девка, завтра заберем. Слушай, пришли кого-нибудь, смотрю в окно, тут во дворе бабки подъездные за людьми гоняются. Одна полупарализованная по турникам скачет.
Мордоворот улегся на шконку, отвернулся, накрыв голову руками.
— А чего этот не?
Карим пояснил, — Не охоч он по женской части. Не может. С бугром поспорил, что болгарку одной рукой держать удобней.
— И что?
— Победил. Вон на его руки посмотри, такими кулаками бетон без кувалды крошить можно.
— А что ж тогда?
— А они на суслика спорили. Забава была такая — ловишь суслика, вставляешь ему в задницу заряд, ни пойми для чего ящик валялся. Поджигаешь и пускаешь. Суслик бегит, верещит и лопается душевно, аж до слез. А этому неправильный суслик попался, развернулся и в мотню вцепился.
Вот как таким людям можно рассказывать про Улей, перезагрузку и прочее? Информация для не видевших в жизни ничего, кроме штукатурного корыта, непосильная явно. Сами все увидят, по мере развития событий.
— Есть, мальчики, несколько новостей. Хорошая — скоро у вас таких проблем, как оторванные яйца, не будет в принципе. Новые начнут отрастать лучше прежних. Вторая новость похуже, — вместо оторванных яиц появятся другие заботы, посерьезней. И третья, совсем печальная — новые проблемы коснутся не всех, далеко не всех. Итак, кто смотрел фильмы про зомби…
Про зомби никто не поверил. С чего бы это? Поржали, уселись играть в нарды, некоторые плюхнулись по койкам, не сводя с лиц блаженные улыбки.
Лена притулилась в углу, так, чтобы всех видеть.
Подошел цыган, представился просто, — «Цыган я», плюхнулся рядом.
— Слушай, не обижайся, в зомби я верю, я вообще во все верю. И в зомби, и в пришельцев, и в супергероев и Бабу-Ягу с Дартом Вейдером. Только не верю, что прямо тут превратится кто-то.
Тихим голосом добавил, — А еще не верю, что наша милиция может в камеру с толпой дегенератов молодую бабу кинуть.
Лена обреченно кивнула, — Понимаю, смотри внимательней.
Через часик мордоворот на шконке заворочался. Приподнялся, уставился в стену и замер. Плечи начали мелко подрагивать.
— Вот, Цыган, начинается.
Дернула Карима за рукав, показала рукой, — Дядя Карим, этот первый превращается.
— Рустам, ты чего, плохо что ли? Рустам? Охрана!
Мордоворот заурчал начал медленно поворачиваться, трясти головой. Завалился, уперся руками в стол, постоял, видно приходя в себя. Схватил руку пожилого таджика и вцепился зубами в предплечье. Карим завопил, вырвал руку, разбрызгивая алые капли по комнате и началось веселье.
Камера совсем не была предназначена для ведения активных боевых действий. Ни один предмет мебели не поднять, ни развернуться, ни спрятаться.
От взмахов громилы таджики летали как кегли, верещали. Сначала пытались просто убегать, потом под окриками девушки стали виснуть на руках на двое-трое, но туша была здоровой и сильной.
— Валите его, зубов остерегайтесь, вцепится, такой кусок отхватит.
— Ты, со спины заходи. Не тарабань, не откроет никто. Там свои проблемы, хлеще наших.
Накинули на голову одеяло, чудом удалось спеленать, скрутить простынями, рубашками. Завалили на пол, уселись сверху, по паре на каждую конечность. В руках цыгана появился ремень, странно отбирать же должны. Обмотал громилу вокруг шеи, держал, пока тело не прекратило дергаться.
— Ну что мальчики, развлеклись и хватит. Или начинаем верить, или все здесь останетесь. Сидим, отдыхаем, друг за другом наблюдаем, если что подозрительное — сразу вяжите следующего. И все напряженно думаем, как выбраться.
Карим пробормотал обреченно, — Укусил, да, теперь я тоже? Отрезать надо.
